Глава 8

Человек и ракета, две истории

8 августа 1950 года, московское время 02:55.

Москва, Кремль

Невысокий усатый старик, державший в стальном кулаке одну шестую часть мира, встал и начал медленно, скрюченными старческим артрозом пальцами вытаскивать табак из папиросы «Герцеговина Флор», чтобы набить им свою знаменитую на весь мир трубку. Уже пять лет, как закончилась война, в которой его страна победила, но победила чудом, с неимоверными трудностями и понеся немыслимые до сих пор потери. И теперь его мучил вопрос, что можно сделать, чтобы не допустить следующую? А она вот-вот начнется, уже идут боевые действия в Корее. Его стране удалось, затратив огромные усилия и средства, вырвать у сегодняшних противников, которые еще вчера были союзниками, главный козырь, атомную бомбу. Но второй козырь, огромную и современную промышленность украсть или еще как-то заполучить, ему не удастся. Никак. А значит, американцы всегда будут иметь колоссальное преимущество в производственных возможностях. И пользоваться ими, да что там, они на всю катушку и пользуются. Построили тысячи огромных бомбардировщиков, окружили военными базами. И СССР никак не может равноценно ответить. Что толку, если один из немногочисленных советских самолетов все-таки прорвется к американской земле и сбросит там одну или две бомбы, пусть атомные? Америка это легко выдержит, а вот как СССР выдержит атаку нескольких тысяч бомбардировщиков с ядерным оружием? Надеяться на реактивные истребители, такие, как МиГ-15? Глупо и недальновидно, тем более что бомбардировщики тоже уже становятся реактивными. Нужно что-то другое, какое-то оружие, которое проще в производстве, чем самолет, и дешевле, чем тот же самолет и хорошо обученные пилоты.

Старик поднял трубку телефона:

– Слушаю, товарищ Сталин! – тут же раздался голос в трубке.

– Товарищ Поскребышев, запишите, пожалуйста, в проект завтрашнего постановления Совета министров «О разработке управляемых снарядов-ракет» следующее дополнение в части обязанностей КБ товарища Лавочкина: срок разработки противосамолетного снаряда один год.

На следующий день, 9 августа 1950 года, в пятилетнюю годовщину сброса американской атомной бомбы на Нагасаки, вышло постановление Совета министров СССР № 3389–1426 «О разработке управляемых снарядов-ракет и новейших радиолокационных средств управления ими с целью создания современной наиболее эффективной ПВО городов и стратегических объектов», которое обязывало Конструкторское бюро № 1 (тт. Куксенко П. Н., Берия С. Л. и Кутепова Г. Я.) и Министерство вооружения (т. Устинова) приступить к созданию системы противосамолетной защиты с помощью снарядов-ракет, управляемых новейшими радиолокационными средствами (шифр системы «Беркут»). Система «Беркут» должна была включать:

– наземные радиолокационные установки автоматического лучевого наведения на вражеские бомбардировщики противосамолетных снарядов-ракет, направляемых с наземных стартовых устройств, с дальностью действия до 30–35 км;

– самолетные радиолокационные установки лучевого наведения противосамолетных снарядов-ракет, направляемых на цель самолетом-носителем, с дальностью действия 12–15 км;

– бортовую радиолокационную аппаратуру снаряда-ракеты, а также аппаратуру и приборы стабилизации и управления снарядом, направляющие полет снаряда по заданному курсу на цель;

– приемную радиолокационную аппаратуру самонаведения снаряда-ракеты, обеспечивающую в случаях массовых налетов бомбардировщиков противника возможность автоматического взлета снарядов-ракет с наземных устройств по отражениям, принимаемым ими от самолетов противника в результате облучения последних наземным радиолокатором наведения;

– мощные наземные радиолокационные станции обнаружения самолетов противника, обладающие способностью обнаруживать вражеские бомбардировщики на расстоянии до 200 км;

– управляемые противосамолетные снаряды-ракеты осколочного действия, стартующие с земли, общим весом не более 1000 кг и с самолета – не более 600 кг, обладающие указанной выше дальностью действия, с радиовзрывателем, обеспечивающим взрыв снаряда при пролете вблизи цели на расстоянии 50–75 м и оснащенными боевой частью с весом взрывчатого вещества 70 кг;

– системы связи и управления взаимодействием станций обнаружения самолетов противника с наземными установками наведения противосамолетных снарядов-ракет, а также с аппаратурой лучевого наведения самолетов-носителей противосамолетных снарядов-ракет.

Вероятность поражения цели вне зависимости от времени суток и видимости должна быть близкой к ста процентам.

Разработка самой ракеты, или, как тогда их называли, «управляемых противосамолетных снарядов-ракет», была поручена ОКБ-301 Министерства авиационной промышленности под руководством известного авиаконструктора Семена Алексеевича Лавочкина.

29 августа 1936 года.

Панама. Зона Панамского канала, неподалеку от города Колон. Авиабаза ВВС США «Коко Соло»

– Джон, я слышал, твоя Роберта уже в госпитале? – спросил командир у лейтенанта Джона Сиднея Маккейна-младшего, после того, как выслушал его ежедневный утренний рапорт о состоянии дел в его подразделении.

– Да, сэр. И она уже родила, у меня сын. Сэр, я приглашаю вас отметить это событие вечером в гарнизонном офицерском баре. Будут все офицеры базы, – доложил тот, улыбаясь до ушей.

– Я обязательно буду, – сказал командир. – Еще не придумали, как назовете своего сына? – добавил он из вежливости. С этим Маккейном надо быть поосторожней. Его отец, уже адмирал, из числа молодых, да ранних, любимчик судьбы. Один из авторов этой новой теории, согласно которой главная роль в войне на море отводится этим новомодным авианосцам, а старые добрые линкоры, крейсера и эсминцы отходят на второй план. На его взгляд, теория совершенно дурацкая, но она пользуется поддержкой и в Конгрессе, и у президента. Иначе, как объяснить тот факт, что в дополнение к четырем уже имеющимся авианосцам два года назад были заложены еще три? Причем Конгресс отдал под них весь резерв тоннажа, имевшийся в США по Вашингтонским соглашениям [34] . Хотя на эти деньги можно было построить целую кучу эсминцев и легких крейсеров, не подпадающих под эти чертовы соглашения.

– Конечно, давно придумал. Роберта, правда была против, но я настоял. Джон. Его будут звать Джон Сидней Маккейн, а когда он вырастет, выучится и придет на флот, Джон Сидней Маккейн-третий, – с гордостью сказал Джон Сидней Маккейн-младший, или, как оказывается, уже Джон Сидней Маккейн-второй.

«Чертовы снобы, все у них, не как у нормальных людей. Ну ладно, схожу на вечеринку, не долго мне этого Маккейна терпеть осталось. В канцелярии уже лежит приказ о его переводе в Нью-Лондон, в штате Коннектикут. Наверное, папаша постарался вытащить своего сынка в место получше, чем эта дыра с лихорадкой и малярией», – про себя подумал командир.

Июнь 1951 года.

Московская область, город Химки

Человек, который стоял перед проходной ОКБ-301, или перед проходной «Лавки», как его называли местные жители, по имени главного конструктора Семена Лавочкина, прекрасно знал, куда он приехал. Да и с работой этого КБ он был знаком не понаслышке, поскольку сам во время Великой Отечественной войны принимал в ней участие, причем самое деятельное. Два ордена Ленина за просто так не дают, а они у этого человека были. Полученные за работы по организации серийного выпуска истребителей Ла-5 и Ла-7. И вот теперь он снова пришел в это КБ, на этот раз на должность заместите-крейсеров, к которым относятся боевые корабли со стандартным водоизмещением свыше 10 000 тонн (10 160 метрических тонн) или с орудиями калибра свыше 8 дюймов (203 мм) и не являющиеся авианосцами; авианосцев, то есть боевых кораблей со стандартным водоизмещением свыше 10 000 тонн (10 160 метрических тонн), спроектированных исключительно с целью нести самолеты. ля главного конструктора. Заместителя по проектированию отнюдь не самолетов, хотя в ОКБ-301 были работы и по ним. Срочно потребовался человек, который может «потянуть» принципиально новое направление – проектирование зенитных ракет. И этот человек в полной мере отвечал этим требованиям, ведь недаром сам Семен Алексеевич Лавочкин, когда обсуждались кандидатуры на эту должность, дал ему такую характеристику: «Принципиален и въедлив, обязателен и точен. Не терпит приблизительных решений, прирожденный расчетчик. В этого человека я верю. Он видит и чувствует машину не по отдельным узлам, а в комплексе». Звали человека Петр Дмитриевич Грушин.